О книге
Остросюжетный роман «Маяк на Краю Света» (1897–1901) о неудачной попытке разбойников, совершивших кровавые преступления, уйти от возмездия и покинуть остров Штатов, на реально существующем маяке которого и разворачиваются описываемые события.
Глава I
НОВЫЙ МАЯК ЗАЖИГАЕТ ОГНИ
Солнце садилось. Погода стояла прекрасная. Только у самого горизонта в лучах заката виднелись над морем облачка, которые постепенно тоже исчезнут в сумерках. Здесь, в высоких широтах Южного полушария, сумерки длинные.
Когда багряный диск уже наполовину скрылся за холмами, с борта «Санта-Фе» раздался пушечный выстрел, а на мачте развернулся и забился на ветру флаг Аргентинской Республики[1].
В то же мгновение на вершине маяка, возведенного недавно в бухте Эльгор, вспыхнул яркий свет. Смотрители, строительные рабочие, которые стояли на берегу, и команда судна приветствовали огонь первого на этих далеких берегах маяка громкими криками.
В ответ раздались еще два пушечных выстрела, и эхо от них долго перекатывалось по холмам. Затем флаг спустился, как и полагается на военном корабле, и остров, расположенный в месте слияния вод Атлантического и Тихого океанов, вновь погрузился в тишину.
Рабочие поднялись на борт сторожевика, а на суше остались лишь трое смотрителей маяка.
Один из них в это время нес вахту, двое других решили прогуляться по берегу, прежде чем зайти в дом.
— Итак, Васкес, завтра корабль уйдет? — обратился к своему товарищу тот, что был помоложе.
— Да, Фелипе, и, надеюсь, в пути с ним ничего не случится, — ответил Васкес.
— До дома путь неблизкий.
— Ну, дорога отсюда не длиннее, чем сюда, Фелипе.
— Догадываюсь, — ответил тот с улыбкой.
— Хотя, ты знаешь, — заговорил снова Васкес, — иногда на то, чтобы добраться до цели, времени уходит больше, чем на обратный путь. И вообще, полторы тысячи миль[2] — сущий пустяк для парохода, когда машина в порядке и паруса на месте.
— Да и капитан Лафайате отлично знает маршрут. Правда, Васкес?..
— Конечно, сынок, следует идти все время прямо. Чтобы попасть сюда, нужно держать курс строго на юг, а когда возвращаешься домой — строго на север. Если ветер не изменится и будет дуть с материка, корабль пройдет вдоль берега, как по тихой речке.
— По речке, у которой только один берег, — заметил Фелипе.
— Не важно, главное, что этот берег тебе помогает, а берег всегда помогает, когда находится с наветренной стороны.
— Вот именно, — подтвердил Фелипе. — А если ветер вдруг переменится?
— Плохо, если переменится. Но будем надеяться, что счастье не изменит «Санта-Фе». За две недели вполне можно пройти эти полторы тысячи миль и встать на якорь у Буэнос-Айреса.
— А если вдруг подует восточный ветер?..
— Тогда спасения нет ни в открытом море, ни у берега. Да, сынок. От Огненной Земли вдоль всей Патагонии[3] не найдешь ни одной удобной бухты[4]. И чтобы шквал не выбросил судно на берег, придется уйти в открытое море.
— Но погода, кажется, портиться не собирается.
— Да, не должна: лето только начинается… Впереди целых три месяца отличной погоды, вполне достаточно.
— Строительство закончилось вовремя, — добавил Фелипе.
— Как раз к декабрю. А декабрь в этих широтах, можно сказать, то же, что июнь в Северном полушарии. Реже налетают эти страшные ураганы, для которых потопить корабль — что унести шляпу с головы. Ну, а когда «Санта-Фе» доберется до гавани, пусть себе дует, пусть все рвет, ревет бурей на радость дьяволу! Нам-то с тобой нечего бояться, наш остров в море не унесет.
— Уж это точно. Капитан тем временем доложит, как здесь обстоят дела, и возьмет на борт наших сменщиков.
— И всего через три месяца вернется сюда.
— И найдет остров на том же месте.
— И нас на нашем острове, — добавил Васкес, потирая руки. Он глубоко затянулся из своей трубки, и густое облако дыма окутало его.
— Да, сынок, остров — не корабль, который волны швыряют из стороны в сторону, с нашего якоря не сорвешься — зацепились за Американский материк. Конечно, местá здесь нехорошие. Мыс Горн[5] вполне заслужил свою дурную славу. Сколько кораблей разбилось на камнях у острова Штатов[6], какие богатства затонули в этих морях! Но теперь все изменится. На острове зажегся маяк, и никакому урагану, никакой буре его не потушить! Огонь вовремя предупредит об опасности, и даже в самую темную ночь морякам теперь не страшны ни утесы Сан-Дьегос, ни мыс Сан-Хуан, ни скалы Фэллоуз. Мы позаботимся, чтобы на башне у нас всегда ярко светил маяк.
В словах Васкеса слышалась уверенность, и его собеседник, кажется, приободрился. На сердце у Фелипе было неспокойно: предстояло провести три долгих месяца на пустынном острове, вдали от дома, от людей. Одна надежда на корабль, который вернется весной.
А Васкес тем временем продолжал:
— Знаешь, браток, я сорок лет проплавал по морям Нового и Старого Света, сначала юнгой, матросом, потом боцманом, и вот на старости лет повезло — назначили смотрителем на маяк, и на какой! «Маяк на Краю Света».
Очень подходящее название: башня стоит на краю острова, который находится на самой оконечности материка. За сотни миль от всех обитаемых и обжитых человеком мест.
Васкес докурил трубку и выбил пепел на ладонь.
— Ты когда собираешься сменить Мориса на вахте?
— В десять.
— Ладно, а я заступлю с двух ночи.
— Договорились. Пока же лучше всего пойти спать.
— Да, Фелипе, по койкам!
Собеседники повернули к маяку, прошли через калитку в ограде и скрылись за дверью домика рядом с башней.
Дежурство прошло спокойно. Когда начало светать, Васкес погасил прожектор.
На Тихом океане приливы обычно незначительны, особенно у берегов Америки и Азии, а в Атлантике наоборот[7] — идут мощной волной, что чувствуется даже вблизи Магелланова пролива[8].
В тот день отлив начинался в шесть часов утра, и, чтобы утром сняться с якоря, к рассвету следовало полностью подготовиться к плаванию.
Но за ночь работы не удалось закончить, и капитан решил отложить выход в море до вечернего отлива[9].
Пароход военно-морского флота Аргентинской Республики, водоизмещением[10] в двести тонн, мощностью в сто шестьдесят лошадиных сил, с экипажем почти в пятьдесят человек, не считая капитана и его помощника, назывался «Санта-Фе». В те времена еще не знали быстроходных крейсеров, торпедоносцев и скорости в девять узлов[11] вполне хватало для патрулирования берегов Патагонии и Огненной Земли, где плавали только рыбаки на своих суденышках. В тот раз «Санта-Фе» получил особое задание: доставить к самому проливу Ле-Мера[12] рабочих и материалы для возведения маяка. Проект принадлежал одному инженеру из Буэнос-Айреса.
Капитану поручили проследить за ходом работ и дождаться их завершения.
Последние три недели «Санта-Фе» простоял в бухте Эльгор, и теперь, когда выгрузка съестных припасов для Васкеса и его товарищей закончилась и капитан Лафайате убедился, что у смотрителей будет все необходимое, предстояло забрать рабочих и уйти с острова Штатов. Если бы не вышло задержки со строительством, «Санта-Фе» еще месяц назад вернулся бы в порт приписки.
Все это время судно спокойно стояло на якоре в глубине бухты Эльгор, надежно защищенное ее берегами от всех ветров. Опасность поджидала корабль в открытом море. Правда, весна прошла без особых бурь, и хотелось надеяться, что лето на Магеллановом архипелаге[13] тоже сжалится над моряками и ограничится короткими шквалами.
Пробило семь утра. Капитан Лафайате с помощником Рьегалем вышли из своих кают.
Матросы заканчивали уборку, гоня швабрами по палубе воду, которая сливалась в море через шпигаты[14]. Боцман в последний раз проверял, все ли в порядке, готов ли корабль к отплытию. Сниматься с якоря собирались не раньше полудня, но паруса уже расчехлили, а вентиляционные трубы, медные части нактоуза[15] и решетки были начищены до блеска, большую шлюпку с утра подняли на борт и закрепили на месте, а малую пока, на всякий случай, оставили на плаву.
Взошло солнце, и над судном взвился флаг. Вскоре склянки[16] на баке[17] пробили восемь раз, и новая смена заступила на вахту.
После завтрака офицеры вернулись на полуют. Ветер дул с берега, небо почти совсем очистилось от облаков.
Капитан решил отправиться на берег. Прежде чем уйти из бухты, ему хотелось еще раз обойти маяк с пристройками, проверить работу аппаратуры. Шлюпка причалила, прибывшие сошли на берег.
На сердце у офицеров было тревожно: беспокоила судьба людей, которых приходилось надолго оставлять на этом диком острове.
— Нелегко им придется, — сказал капитан. — Они, конечно, бывалые моряки, всего повидали на своем веку, и служба на берегу для них — почти отдых.
— Да, наверное, это так, — проговорил Рьегаль, — но служить на маяке вблизи от обжитых берегов, откуда можно легко добраться до людей в любой момент, — это одно, а остаться на необитаемом острове, от которого корабли стараются держаться подальше, как только завидят его на горизонте, — совсем другое.
— Согласен, Рьегаль. Поэтому и сменят их здесь уже через три месяца, хотя первая вахта приходится на самое благоприятное время года.
— Да, к счастью, зимовать Васкесу и его товарищам на мысе Горн не придется. Зимы-то здесь страшные.
— Действительно страшные, — подтвердил капитан. — Мне пришлось однажды идти вдоль берегов Южной Америки от острова Отчаяния[18] до архипелага Богоматери[19], мимо мыса Пилар[20], и я узнал, что такое настоящий шторм. Но дом на маяке крепкий, бури ему не страшны. Провианта хватит, даже если придется задержаться здесь на два лишних месяца. Со здоровьем у парней все в порядке, будем надеяться, что с ними ничего не случится в ближайшее время. Ветры здесь, конечно, холодные, но воздух чистый — продувает сразу с двух сторон. Кстати, Рьегаль, вам известно, что, когда объявили о наборе смотрителей для Маяка на Краю Света, от желающих отбоя не было!
Так, за разговором, капитан и его спутник дошли до ограды, открыли калитку. Васкес и двое других смотрителей уже поджидали их. Моряки приветствовали офицеров по всей форме, те козырнули в ответ и прошли в дом.
Прежде чем заговорить, капитан Лафайате внимательно — от кончиков меховых сапог до капюшона прорезиненного плаща — осмотрел обмундирование остающихся, а затем обратился к старшему смотрителю:
— Как прошла ночь?
— Хорошо, — ответил Васкес.
— Кораблей в море не заметили?
— Ни одного. Воздух чистый, и огни были бы видны за четыре мили от берега.
— С лампами все в порядке?
— Ни разу за ночь не погасли, капитан.
— Во время дежурства не замерзли?
— Нет, капитан. Там все хорошо закрыто со всех сторон, стекла двойные.
— Давайте осмотрим дом, а затем поднимемся на маяк.
— Слушаюсь, капитан, — ответил Васкес.
Жилые помещения располагались в нижнем этаже башни. Толстые стены строения могли выдержать удары самой свирепой бури. Гости с корабля осмотрели все помещения. Дом надежно укрывал людей от ливней, холодов и пурги, которыми так страшны приполярные широты.
Жилые комнаты выходили в коридор, который вел к двери, откуда лестница поднималась наверх, на галерею.
— Пройдемте на маяк, — предложил капитан.
— Слушаюсь, — снова сказал Васкес.
— Нам достаточно одного сопровождающего.
Васкес знáком приказал товарищам оставаться внизу, а сам открыл дверь и стал подниматься, офицеры последовали за ним. Каменные ступени узкой винтовой лестницы, вделанные прямо в стену, освещались через узкие бойницы, прорезанные в башне на разной высоте.
Наконец добрались до вахтенного поста, теперь сам фонарь и осветительное оборудование находились как раз над ними. Офицеры расположились на скамье, которая шла кругом, вдоль всего помещения. Через оконца открывался вид на четыре стороны света.
Внизу ветер казался не очень сильным, а здесь, наверху, в ушах свистело и громкие крики чаек, альбатросов[21] и фрегатов[22] едва доносились с моря. Лафайате с помощником двинулись дальше: по легкой лесенке взобрались на балюстраду[23], которая шла вокруг фонаря; отсюда были видны море и все окрестности. С запада, насколько хватало глаз, — безлюдный остров и пустынное море, на северо-западе, сворачивая к югу, кромка берега описывала широкую ровную дугу, и лишь холмы Сан-Хуана на северо-востоке нарушали однообразие. Вся жизнь сосредоточилась в глубине бухты Эльгор, у подножия здания, на берегу, где суетились матросы с «Санта-Фе». А дальше, до самого горизонта, снова не виднелось ни паруса, ни дымка над трубой — ничего, кроме бесконечного и бескрайнего океана.
Гости пробыли наверху около четверти часа, а затем вернулись на судно, захватив с собой Васкеса. Там они пообедали и снова отправились на берег, чтобы посвятить оставшееся до отплытия время знакомству с северной частью бухты.
На лоцманов[24] в этих местах рассчитывать не приходилось, и каждый раз, когда корабль возвращался к стоящему маяку, капитан рисковал судном и людьми, поэтому он при всяком удобном случае старался поближе познакомиться с местами, так мало и плохо изученными.
Моряки прошли вдоль берега, затем вернулись к узкому перешейку, соединяющему мыс Сан-Хуан с остальным островом, чтобы осмотреть побережье одноименного залива[25], врезающегося в сушу по другую сторону бухты Эльгор. Здесь можно устроить отличную стоянку: дно глубокое и даже крупнотоннажные суда подойдут прямо к берегу.
— К сожалению, попасть в залив непросто. Но если в паре с нашим маяком зажечь на мысу хоть самый слабый огонек, кораблекрушения будут случаться гораздо реже.
— Да, верно. Ведь от самого Магелланова пролива больше негде укрыться от бурь, — подтвердил лейтенант Рьегаль.
К четырем часам прогулка закончилась, офицеры попрощались с Васкесом и его товарищами и поднялись на борт, а те остались стоять на берегу, дожидаясь отплытия патрульного судна.
Через час паровые котлы «Санта-Фе» хорошо разогрелись, а из трубы клубами повалил густой черный дым. Капитан ждал, когда море успокоится, намереваясь с наступлением отлива сняться с якоря. Без четверти шесть капитан приказал развернуть корабль и немного сбросить давление в котлах. Предохранительный клапан открылся, и лишний пар вырвался наружу.
Второй помощник стоял на носу и наблюдал за работой матросов. Вот якорь пошел вверх, показался над водой, вот его подтянули к борту и закрепили.
Пароход двинулся в путь, провожаемый прощальными криками с берега. И что бы там Васкес ни говорил, все переживали: смотрителям маяка не хотелось расставаться с командой судна, а офицеры и экипаж «Санта-Фе» беспокоились за людей, которым предстояло пробыть три месяца одним на острове, затерявшемся у самой южной оконечности Американского материка.
Прежде чем выйти в открытое море, судно пересекло бухту, держась северо-западного побережья, и, только обогнув мыс Сан-Хуан, корабль вышел в открытое море, увеличил ход и к ночи оказался так далеко от земли, что огонь Маяка на Краю Света превратился в звездочку у самого края горизонта.
